ЭЛ М. КОРОНОН

Судьба так свела, что мне в жизни дважды приходилось клясться в верности: первый раз в 1976 г., принимая военную присягу как офицер Красной Армии, а второй раз в 2011 г., произнеся клятву в верности Ее Величеству Королеве Елизавете Второй и ее наследникам как британский подданный. Честь офицера и долг гражданина побудили бы человека, порядочного по духу, сделать все, что в его силах, чтобы не допустить войны между Россией и Великобританией, а в случае военного конфликта между их вооруженными силами, принудили бы, будь он военнообязанным, пустить пулю в лоб. Иначе, как бы он мог смотреть любимым в глаза?

1.
СМЫСЛ ЖИЗНИ В «ГЛАЗАХ» БОГА
НЕИЗВЕСТНЫЙ ДИКАРЬ и КАМЕНЬ

Тот, кто впервые схватил камень у реки где-то в Африке пару сотен тысяч лет назад и, метнув его, сразил антилопу на водопое, совершил действие, которое не совершало до него ни одно живое существо на Земле за всю историю ее существования. Этот неизвестный дикарь стал первым охотником. Он не только понял, чем отличается вкус свежего мяса от разлагающейся мертвечины, но и осознал спасительную для себя истину, которую теперь обычно выражают формулой: «Знание – сила!».
К этой истине его привели умозаключения: во-первых, камень тверд, во-вторых, чем-то твердым можно убивать и, в-третьих, издалека. Иначе говоря: «не надо бегать за антилопой, все равно ее не догнать, а можно сразить ее на расстоянии камнем». Так, камень стал орудием охоты. Каменный век, вероятно, начался намного раньше, именно с этого камня, а не с изготовления из него орудия труда.
Но как бы там ни было, несомненно, приобретенное неизвестным дикарем знание в корне изменило судьбу человека на Земле. Этим знанием пользовались все. И не только на охоте. От библейского Давида до римских легионеров и позже, тысячелетиями в сражениях камень был одним из главных орудий уничтожения врага.
Итак, метнув камень, первый охотник тем самым «катапультировал» также и себя, и все человечество из дикости в цивилизацию, которое теперь, спустя много лет, способно метать ракеты на мирные города и запускать космические корабли на Луну.
Вопреки ужасу смерти, причиненного невезучему зверьку, сам полет камня в воздухе отличается красотой. Есть такая же красота и в полете ракет и космических кораблей. Но объединяет их не только красота. В них, как я понимаю, одинаково заложен самый глубинный смысл жизни, столь глубинный, что, за неимением других слов, скажу так: его могут узреть разве только «глаза» Бога.
Всего два слова: смысл и жизнь. Вроде бы понятные по отдельности слова, но вместе звучат таинственно. В чем «Смысл жизни»? Ответить именно на этот вопрос в конечном итоге стремились философы и прочие мыслители с древних времен, о чем бы они не рассуждали, что бы не писали и не дискутировали, будь то добро, красота, истина, или же зло, уродство, ложь. При этом англо-саксонское метафизическое мышление, перефразируя Б.Расселла, строило пирамидальные системы: либо, имея на фундаменте эмпирические наблюдения, восходило к абстрактным идеям (в британской традиции), либо же, перевернув пирамиду, двигалось от идей к эмпирическим данным (в немецкой традиции).
Совершенно иначе действует руссо-тюркское философское мышление: оно не строит сложные пирамидальные системы, а сворачивает глубоко продуманные мысли в емких и чеканных фразах. «Красота спасет мир» или же, «Уродство угробит мир» — тому примеры. Подобно камню, брошенному в воду, такого рода высказывания вызывают концентрическими кругами мысли, особенно злободневные в наше тревожное время.
Вкусив свежего мяса, неизвестный дикарь, вероятно, увидел бы смысл своей жизни в успешной охоте точно так же, как Моцарт увидел бы его в музыке. Первый вывел людей в цивилизацию, а второй одарил минутами подлинного счастья стольких людей, как никто другой ни до и ни после него. Это, как бы автобиографическое понимание смысла жизни. И оно всегда индивидуально, а иногда уникально, как в случаях с Моцартом и последним дикарем. Но сверх того, всех всегда тревожил смысл не только «моей», но самой жизни на Земле.
Что же происходит, когда неизвестный дикарь бросает камень или Моцарт сочиняет музыку, если попытаться взглянуть на это, как бы, «глазами» Бога?
Вот, дикарь поднял камень с земли, прицелился, швырнул его, сразил зверя, чье мясо затем съел. И вот, Моцарт сочинил музыку в голове, перенес на бумагу, он и другие исполнили ее, звуки затем долетели до слушателей. Что сразу бросается в глаза? Тот и другой совершили какие-то телодвижения и действия на расстоянии. Но это не все. Не забудем, что ничто не ускользнет от глаз божьих.
Возьмем охоту. Во-первых, камень переместился в пространстве на речном берегу: теперь лежит в другом месте, не там, где он лежал раньше, как, впрочем, и камень, брошенный когда-то Давидом в Голиафа. Во-вторых, живой зверь стал мертвым. В-третьих, какая-то часть этого зверя переместилась в тело охотника. Картина мира на Земле, а, следовательно, во всей Вселенной, в буквальном и в любом ином смысле изменилась, пусть и незначительно. Она была одна до охоты и стала иной после нее. Но при этом, ни один атом таблицы Менделеева из Вселенной не исчез в силу закона: «нечто не может превратиться в ничто». Исчезла одна жизнь, чтобы могла существовать другая.
Двинемся глубже, теперь только в «буквальном» смысле, и посмотрим теми же «глазами», что же происходит с тем куском мяса, который переместился из тела зверя в тело охотника? Он в его желудке и кишках переваривается, все необходимое из него переходит в его тело, а лишнее удаляется. Вновь изменилась картина мира. Изменилось тело человека изнутри и снаружи (ногти, волосы и т.д.), а на поверхности земли появилось нечто новое и через испарения или подземные ручейки мировому океану в конечном итоге была возвращена использованная вода.
Начиная с этого перемещения одного камня до строительства грандиозных замков и городов человек намеренно и неустанно менял облик земли. Достаточно оглянуться кругом, чтобы увидеть насколько до неузнаваемости для неизвестного дикаря изменился мир с тех пор.
Картина мира меняется непрерывно с каждым телодвижением, даже с каждым дыханием всего живого на Земле. Прямо сейчас, под моим стулом шотландский вислоухий (скоттиш фолд) котенок Миша вертится у ног, пытаясь привлечь к себе внимание и тем самым вносит свою лепту в изменении Величественной картины мира. Очевидно, что любое живое существо меняет ее так же, как ее меняют ветры, дожди, землетрясения, вулканы на Земле и движения небесных тел во Вселенной. Но в отличие от них Миша действует намеренно и целенаправленно. И в отличие от Миши и других зверушек человек действует еще с мечтой в душе и волей к могуществу в духе. Еще одно отличие: не Миша и другие зверушки, а человек несет ответственность за существование всего живого на Земле.
Однако, сегодня он достиг такого могущества, что способен стереть с лица Земли саму жизнь, хотя, в силу своего господствующего положения в царстве живых существ, должен был бы стремиться к ее защите от возможных опасностей. Более того, допустив сосредоточения этого могущества на этой планете в руках непредсказуемых личностей, человечество попало в зависимость от их милости и подвесило судьбу всего живого на волоске. По всей вероятности тотальная ядерная катастрофа, начатая каким-либо уродом с пальцем на «красной» кнопке, может оказаться последним актом жизни в изменении Величественной картины мира.
Дальше мышление исчерпывает свою способность взглянуть на смысл жизни, как бы «глазами» Бога и ему остается уступить место либо вере для религиозной трактовки мира, либо же здравому смыслу для риторических восклицаний: «Неужели смысл жизни и заключался в этом гротескно-трагическом конце?!» или попроще: «Неужели он был в ее бессмысленности?!».
Между тем, бессмысленной кому-то может казаться его собственная жизнь в силу ее конечности, или самых разных личных причин и обстоятельств. Отсюда логически не следует бессмысленность самой жизни на Земле. Поэтому не верно провозглашать ее абсурдной или же в традиции французского экзистенциализма полагать, что ее тайна откроется, как мистическое озарение «на грани жизни и смерти».
Осознание конечности индивидуальной жизни и страх перед смертью обрекают человека на то, чтобы воспринимать смерть как безжалостно-враждебную и неумолимо-лютую силу уничтожения. Хотя, каждая индивидуальная смерть для самой жизни на Земле всякий раз оборачивается необходимым условием ее дальнейшего существования.
В чем смысл смерти в «глазах» Бога? Посмотрим, что же могло происходить на Земле не будь смерти?
Вероятно, много чего немыслимого. Скорее всего планета была бы пере- и пере-перенаселена всеми живыми существами до последнего клочка земли, а ее поверхность превратилась бы в пустыню без единой травинки. Или возможно дело не дошло бы до этого. Увязнув в перманентном мировом мордобое между собой за место под солнцем, людям было бы не до размножения. Или же, что-то другое, не менее красочно-ужасное. Но в любом случае бессмертная жизнь на Земле навечно превратилась бы в сущий ад.
Смерть вносит порядок в продолжение жизни на Земле. Благодаря ей изначально мир был устроен мудро. Зеленые листья произрастают и распускаются на дереве весной, пожелтев осенью, падают, освобождая ветки для новых, не менее красивых листьев следующей весной. Так же в генеалогическом древе нашего рода мы появляемся и исчезаем с тем, чтобы освобождать место в мире для новых поколений. Разве это не благородно?!
Ничто на свете не вечно, быть может, кроме самой вечности. Настанет время, когда не будет нашего Солнца, не будет нашей планеты, не будет и нашего Млечного пути со всеми его звездами. Настанет время не будет и всей Вселенной. Но это не дает основания менять мир так, чтобы он стал непригодным для жизни, как это происходит в настоящее время: потепление климата Земли, угроза ее перенаселенности, опасность ядерного Армагеддона. Наоборот, воля к могуществу, свободная от уродства в человеке (жадность, нетерпимость, лживость) может устремиться к благородной мечте: лелеять, оберегать и спасать Красоту, которая называется Жизнь.
Ведь, ботинки надо чистить, даже если пойдет дождь!
21 октября – 13 ноября 2022 г.

2.
СМЫСЛ ЖИЗНИ В «ГЛАЗАХ» БОГА
(Продолжение)
ТИШИНА

Итак, жизнь меняет Величественную картину Вселенной подобно природным явлениям: ветрам, дождям, землетрясениям, вулканам и движению небесных тел. Правда, все еще в несравненно малых, но тем не менее, неуклонно растущих масштабах. Пожалуй, на этом утверждении можно было бы поставить точку в вопросе о смысле жизни, поскольку мышление не способно двигаться дальше, не вступив в запретную Богом для него территорию веры.
Однако, рождения двух людей в ХХ веке, одного в Китае, другого в России (СССР), скорее волею человеческих судеб, нежели их собственной, теперь в ХХI веке привели к тому, что смысл жизни стал самым насущным вопросом, стоящим перед всем человечеством. Отсюда необходимость данного «Продолжения», являющегося попыткой осторожно, как бы на ощупь, приблизиться настолько к запретной территории, насколько это возможно.
Первый из них — тот, через кого глобально вспыхнула пандемия коронавируса в 2019 г. – подлинная мировая война между клетками и вирусами. Собственно говоря, война между клетками и вирусами в гераклитовском смысле слова “polemos”, как отца всего (“patir panton”) шла всегда и восходит к истокам возникновения жизни на Земле. Именно в ней она зародилась, росла, крепла, выживала и стала такой, какой она существует теперь во всем своем разно- и многообразии. В этом смысле, все живое, человек включительно, обязано своим существованием вирусам. Не было бы вирусов, не было бы и нас. И в этом биологическом смысле война между клетками и вирусами в теле без исключения всего живого всегда была, есть и будет мировой. Но в географическом смысле она впервые теперь стала всемирной, поскольку в прошлом эпидемии происходили локально, как например, чума в Европе и Азии в Средних веках или же вспышка эболы в Африке недавно.
Люди по всему миру впервые разом ощутили себя в смертельной опасности как на войне. Подобно пулям вирусы могли прилететь и поразить человека мгновенно отовсюду. Но вирусы страшнее, чем пули, ибо в отличие от них поражают незаметно. Их нельзя ни слышать, ни видеть и ни осязать. Одновременно с коронавирусом страх охватил всю планету.
Второй из них, родился в России в прошлом веке, и держа палец на «красной» кнопке уже в настоящем, он выдал в патриотической (прибавь: псевдо-) упаковке самую гнусно-трусливую и уродливую мысль, когда-либо пришедшую в человеческую голову: «Зачем нам (читай: мне) мир, если в нем нет места для России (читай: для меня)». Более того, от угроз он уже перешел к действию, не менее гнусно-трусливому и уродливому, по «рабочей схеме», «изысканно» озвученной в тик-токе одной кудрявой, кукольно-красивой блондинкой: «Сегодня подписала указ о присоединении к моей квартире соседских комнат. Соседям сказала, что если будут вы*бываться, взорву на хрен весь дом».
Вновь и вновь возникает вопрос: «В чем смысл жизни?!». Вновь и вновь возникает, как он возникал и триста, и три тысячи лет назад. И нет ответа ни в пределах элементарной и математической логики, ни в пределах методологии мышления. Парадокс в том, что в этих пределах как сам вопрос, так и всевозможные ответы звучат как бессмысленный набор слов, вызванный а). конечностью жизни и страхом перед смертью, б). глубоко-экзистенциальным и отчаянным одиночеством человека во Вселенной. Мы рождаемся на этот свет помимо нашей воли и согласия на то и, встречая в одиночестве смерть, таким же образом исчезаем. И, естественно, возникают чисто эгоистические в «шкурническом» смысле, вопросы: Почему? Как? Зачем? Говоря попросту: В чем же был сыр-бор?!
Ответы на все вопросы о смысле жизни, предположительно, имеются у Бога. Но, к нашему разочарованию, Бог молчит. Более того, Он не позволяет мышлению вступать в запретную территорию веры, и отворачивает его от ворот обратно в мир, очертив границы того границами нашего языка, в котором высказывания могут быть, как полагает Л.Витгенштейн, либо истинными, либо ложными, либо же бессмысленными.
Однако, высказывания могут также быть либо убедительными, будучи истинными или ложными, или же неопределенными, либо же, неубедительными, будучи также истинными или ложными, или же неопределенными. Так, высказывание «Сократ смертен» как силлогистический вывод из посылок «Все люди смертны» и «Сократ человек» истинно и убедительно не потому, что посылки верны, а потому, что смертность Сократа является фактом его биографии и событием, уже случившимся в этом мире. При этом, строго говоря, из двух посылок вторая истинна, а первая неизвестно: истинна ли она, или нет. Следовательно, если заменить Сократа любым ныне еще живущим человеком, скажем мною, то вывод «Я смертен» будет убедительным, но относительно истинности неопределенным в той же мере, в какой неизвестно, истинно ли, или ложно высказывание «Завтра взойдет Солнце». Хотя и существует почти тотальная уверенность, что оно взойдет.
Иллюзия тотальности логики улетучивается сквозь щели в сегментах высказывания, не учтенных никем от Аристотеля до Витгенштейна, а именно, в пробелах предложения, представляющих собой тишину между произнесенными словами. Высказывание не есть только сочетание слов, слов всплошь. Между словами существуют пробелы, а между их звуками интервалы тишины. Высказывание есть сочетание звуков и тишины, а не просто одних слов, подлежащих логическому исследованию. Каждое произнесенное, а стало быть, озвученное слово возникает из тишины и тонет обратно в нее подобно звукам в музыке. Когда мы слышим произнесенное слово, мы не мыслим, а воспринимаем звуки. Лишь после мы мыслим в наступившей тишине. Тут и тогда происходит осмысление озвученного и воспринятого слова. Мышление любит тишину. И во многом в этой тишине между словами и рождаются их убедительность или неубедительность как результат работы чистого мышления. Mutatis mutandis, это верно и для визуального восприятия слов в письменном предложении. Витгенштейн ощутил важность тишины в последнем пункте «Логико-философского трактата»: “7 Whereof one cannot speak, thereof one must be silent”.
«Нас посетил Гермес», — говорили древние греки, когда в беседе наступала тишина, — пора для понимания, пора для герменевтической работы мышления, пора для осмысления всего сказанного на убедительность. Философия не наука и не религия, а потому она порождает не истину или веру, а убеждение.
Вернувшись в тишину, мышление остается наедине с самим собой, ощущая себя отвергнутым, изгнанным и брошенным Богом, и как следствие, беспомощным разобраться в смысле жизни.
Почему появилась жизнь как сила, меняющая Величественную картину Вселенной? Разве у Бога не было достаточно иных природных сил? Или же. Зачем, вообще жизнь возникла на этой планете? В чем ее призвание?
К нашему огорчению, эти и подобные вопросы, возникают вокруг да около тайны смысла жизни, не проникая в ее сердцевину. Но к радости, они с одной стороны ведут нас к истокам ее происхождения (казуальный аспект), а с другой — к ее предназначению (телеологический аспект). Исследование этих аспектов — в пределах возможностей мышления, что отвечает его высшему призванию.
Многого мышление достигло в проблематике происхождения жизни, исследуя ее в рамках самых разных ветвей науки от биологии до геологии. Теперь нам более, чем во времена Дарвина, понятны роль и значение самых разных явлений и событий природы от вирусов до вулканов в причинно-следственно цепи возникновения жизни. Хотя все это, еще даже не шаг, а всего лишь пол шага в самом начале открытия причин появления жизни на Земле.
Намного меньшего мышление достигло в телеологическом осмыслении появления жизни на Земле. Человечество куда-то движется, но не знает куда. К самоуничтожению?! Вроде бы, туда нельзя, опасно. Тогда куда? Полная растерянность. Человечество потерялось во Вселенной. Беда в том, что метафизическое мышление тут не может опираться на научную истину. Нет и не может быть науки о будущем, о том, чего еще нет. Заменить футурологию в отличие от астрологии, замененной астрономией, нечем.
Однако, раз жизнь меняет картину мира, то разумно предположить, что она призвана ее менять в целях самосохранения. Я не вижу, логического опровержения этой простой мысли. Единственным философическим аргументом против нее мог бы быть аргумент от пессимизма: «А стоит ли? Раз жизнь обречена», предположение опирающееся на современную науку. По всей вероятности, человечество действительно обречено. Но тем более, у него нет иного выхода, чем поставить себе высшей целью спасение себя и всего живого на Земле. Ведь, «спасение утопающих – дело рук самих утопающих!».
Мысль о том, что человек призван изменять Вселенную с целью спасения всего живого, я выразил в художественной форме в двух книгах: «Элохим» и «Нимрод». Мне неизвестны другие книги, где она затрагивается. Тем временем, перед человечеством стоит гигантская, соразмерная необъятности Вселенной, работа мышления прежде всего по политическому и социальному, а затем, и тотальному проектированию всего своего будущего с этой целью. Это и есть ныне вызов метафизическому мышлению лучших умов планеты.
Но, к сожалению, человечество все еще увязло в нескончаемых конфликтах, «грызнях и битвах на кухне», как жильцы в сталинских коммуналках, где они одной рукой сошлись в рукопожатии, а другой вцепившись за горло друг друга. При этом, не ведая об опасности или игнорируя угрозу извне и изнутри. Так и продолжает жить человечество в «коммунальном» доме под очаровательным названием «Наша Планета». Но вот беда: разъехаться некуда!

23 ноября – 3 декабря 2022г.

3.
СМЫСЛ ЖИЗНИ В «ГЛАЗАХ» БОГА
(Продолжение продолжения)
ЧУДО

Если убрать из Вселенной все что в ней есть, то в пустоте останется лишь тишь и тьма. Тишь будет длиться вечно, а тьма — простираться бесконечно. Бесконечная непроницаемая темнота и вечная тотальная тишина. И больше ничего: только пустота, тишь, да тьма, не так ли?!
Возможно, такой и была Вселенная до первого дня Сотворения. Но, как мышлению знать что происходило, происходит и будет происходить в запретной Богом территории веры?! Ибо воображение не может представлять себе, как тьма могла бы простираться в пространстве бесконечно обратно или тишина могла бы растянуться во времени вечно назад. Мышлению также не дано знать, как из «Ничего может возникнуть Нечто», т.е. произойти чудо, в которое можно только верить.
Из всех аргументов, доказывающих существование Бога, самым сильным и неопровержимым могло бы быть «чудо», — способность сделать невозможное возможным, сотворив нечто из ничего, способность, которой несомненно для верующего разума обладает Бог. Однако, для чистого разума, т.е. разума очищенного от всего не-разумного в широком смысле слова, и объяснение чуда лежит за пределами его возможности.
Как бы парадоксально это не звучало, мы можем представлять себе тьму, поскольку можем ее «видеть», скажем, выключив свет в комнате. Также мы можем «слышать» тишину, как только исчезает всякий шум. Так разум представляет себе тьму как отсутствие света, а тишину – звука. Иначе говоря, разум описывает тьму как «что-то» абсолютно лишенное света, а тишь – как «что-то» абсолютно беззвучное. Но эти «что-то» на самом деле есть «ничто». И так как «ничто» по определению не может содержать в себе что-то или быть чем-то, кроме «быть ничем», оно не может обладать какими-либо свойствами, быть темным или черным как нам это кажется. Черным может быть «нечто», например, краска, или же котенок Миша, но ни в коем случае «ничто».
Следовательно, либо «ничто» не могло обладать тишью и тьмой, либо же пустота могла их содержать в себе каким-то необъяснимым образом, т.е. в этом узком смысле слова, чудом. К тому же довольно проблематично допускать, что Бог пребывал вечно в этой тиши и тьме или же их созерцал извне вплоть до первого дня Сотворения, когда Он, ни с того и ни сего, внезапно решил создать из ничего нечто, а именно Вселенную.
Чудом представляется нам само возникновение Вселенной, а чудом во Вселенной само появление жизни и чудом в жизни — вспышка «нашего «Я» в нас». Эта вспышка самосознания сугубо индивидуально для каждого из нас подстать неповторимой уникальности «Я» в каждом человеке. В моем случае это произошло так:
«Я начал ходить поздно, кажется двумя или тремя месяцами позже, чем другие дети. Живо помню тот момент, когда на веранде, прижавшись к стене, я (ощущая, а не осознавая себя) медленно потянулся руками вверх к подоконнику и, встав на обе ноги, шагнул на встречу к старшему брату, выбежавшему в этот момент из комнаты. Крикнув: “El yeriyir! El yeriyir!!” (Эл пошел! Эл пошел!!), он убежал обратно в комнату, очевидно оповещать всех. И вот в этот самый миг, когда я услышал свое имя, во мне вспыхнуло осознание того, что это он прокричал мое имя и что это Я пошел и что я есть «Я». Этот крик: “El yeriyir”с того момента навсегда врезался в мою память. (Удивительно, как ребенок мог понимать глагол «yeriyir», будучи по возрасту не способным говорить). Словно в темноте и тишине, где на ощупь я поднимался к подоконнику, внезапно вспыхнул свет, открылись глаза, и я ясно увидел синюю решетку окна, синюю дверь в комнату, открытую настежь, деревянные перила веранды и дальше за ней под голубым небом весь мир, полный звуков и цветов. Он появился откуда-то чудом, т.е. из ничего».
(Хотя настоящим чудом, скорее всего, было мое появление в мире и возникновение «моего «Я» во мне». Не исключено, что таким же чудом в момент смерти мгновенно гаснет «наше «Я» в нас», как «нечто» исчезнув в «ничто»).
С того времени мир изменился, изменился и я, но остается непрерывно тем же мое «Я» во мне, каким оно вспыхнуло мгновенно, почти семьдесят лет назад в Агдаме, (к слову, этот город спустя сорок лет был сравнен с землей), в доме у речки Кобу, на веранде.
Следует ли отсюда, что в причинно-следственной цепи возникновения «моего «Я» во мне» последним и решающим звеном оказался крик брата в тот миг. Отнюдь нет. Ибо последнее и решающее звено находится не во вне, а внутри, в нейрофизиологических и психологических процессах развития детского мозга. Мое «Я» могло бы возникнуть при иных обстоятельствах, или же вовсе не возникнуть, скажем, если бы волею судьбы до того я утонул бы в речке Кобу, к которой мы в детстве бегали полоскать ноги. И наверно вообще не появилась бы никакая возможность его возникновения во мне, если бы я вовсе не родился на этот свет в силу неисчислимого множества потенциально возможных обстоятельств, не реализованных в таинственной игре случайностей. Последним из них в железной цепи причинно-следственных отношений, (если взглянуть на них не «глазами» Дэвида Юма, а как бы Бога, в соответствии с подзаголовком «Чубадука»), могло бы стать то, что мои родители по какой-то причине разминулись во времени и не встретились бы тогда в Агдаме, на том месте, где на самом деле случилось их первое знакомство: случайное пересечение и последовавшее за ним спиральное сплетение их жизненных путей. Это знакомство там несомненно было всего лишь крошечным изменением в мозаичной и калейдоскопической картине мира.
Уму непостижимо, сколько подобных случайных пересечений и спиральных сплетений жизненных путей должно было бы произойти, чтобы на той веранде вспыхнуло мое «Я» во мне, если учесть игру случайностей в судьбах всех моих предков вместе взятых, начиная с Адама и Евы. В ретроспективе это всего лишь факт моей биографии и событие, неизбежно случившееся в этом мире по всем законам причинно-следственной связи. Но если взглянуть на него с перспективы Адама и Евы, вероятность его осуществления настолько мала, что оно могло бы случиться разве только чудом. (В мире, вдоль и поперек его пространства происходит невообразимое число событий, вкованных в цепи причинно-следственной связи, тянущиеся линиями из прошлого в настоящее. При этом любая из этих линий в игре случайностей может прерваться на любом звене в любое время, как, например, она обрывается на каждом бездетно умирающем человеке). Это с одной стороны. А с другой, само событие появления самосознания, нашего «Я» в нас, трудно обозначить иным словом, чем «чудо». И не только потому, что мы не можем его научно объяснять, но и потому, что оно кажется самым достоверным для каждого из нас подтверждением того, как «из ничего возникает нечто».
Не только наше «Я» в нас, но и мысли в уме кажется возникают у нас из ничего независимо от их содержания. Как, к примеру, у Моцарта возникла мысль об утрате, воплощенная с очаровательно-изумительной и непревзойденной музыкальностью в небольшой (длится чуть дольше минуты) и единственной арии Барбарины, с которой начинается финальный акт «Женитьбы Фигаро»? Это вряд ли, мог бы объяснить сам Моцарт. Лоренцо да Понте, наверное, сказал бы: «разумеется, из моего либретто, согласно которому Барбарина ищет потерянную булавку». И действительно в опере видно и слышно, как она расстроена своей потерей. Но музыкальная мысль не только передает ее переживания по поводу потери булавки. Она пробуждает глубокое ощущение утраты в жизни. И эта мысль именно с такой мелодичностью, а не иной, могла возникнуть, как и любая другая мысль, необъяснимым образом внезапно из ничего, прямо на ровном месте. Потому ни Моцарт, ни Бетховен, ни Шуберт не могли объяснить, как и откуда та или иная мелодия, та или иная музыкальная идея приходили им в голову. Точно также как никто из нас не сможет сказать, откуда и как вдруг у нас в уме возникает та или иная мысль. И никто из нас не сможет сказать, из чего и как у него однажды в детстве внезапно произошла вспышка «его «Я» в нем».
Итак, по крайней мере, в двух случаях мы имеем достоверное, но, все же, субъективное свидетельство возникновения чего-то из ничего: 1). при вспышке «нашего «Я» в нас»; 2). при появлении той или иной мысли у нас.
Однако, строго говоря, не знание того, из чего «нечто» возникает, не дает основание для того, чтобы предполагать, что это «нечто» возникло из «ничего». То, что нам еще вчера казалось чудом, как что-то необъяснимое в силу нехватки наших знаний, сегодня, найдя свое объяснение, уже перестает восприниматься таковым. И соответственно то, что сегодня кажется чудом, завтра может найти свое объяснение.
Но, не менее строго рассуждая, нет основания возводить императив мышления «из ничего не может возникнуть нечто» в категориальный ранг «из ничего невозможно возникновение чего-то», ибо по определению нет ничего невозможного для Бога, сделать невозможное возможным включительно. А чистый разум допускает мысль о Боге, хотя и ни принимая, и ни отвергая ее, так как мышление не способно ни доказать и ни опровергать существование Бога. В книге «Нимрод» в шутливо-ироническом духе, но на полном серьезе Лже-Нимрод пытается доказать возможность невозможного, употребляя лишь два слова: возможность и невозможность.
Очевидно, следует отличать «чудо», как нечто необъяснимое сегодня, от подлинного «чуда», которое вероятно останется необъяснимым навсегда, как например, возникновение чего-то из ничего. Относятся ли к подлинному чуду возникновение Вселенной, возникновение во Вселенной жизни и возникновение в жизни «нашего «Я» в нас»? Одному Богу известно.
Если разум отвергает мысль о Боге, то неизбежно придется отказаться и от понятия возникновения Вселенной: она всегда была, есть и будет. Подобное понимание имеет определенные трудности. Вот одна из них: если с момента Большого взрыва (приблизительно 14.5 млрд. лет назад) Вселенная расширяется во все стороны, то следует предполагать, что она окружена пустотой. В этой пустоте она до взрыва уплотнялась, а после расширяется. Причем, либо будет расширяться вечно, распыляясь в пустоте до распада ядра последнего уцелевшего атома, либо в какой-то момент остановится, застыв на месте навсегда, что совершенно немыслимо, либо же, чудом вновь станет уплотняться вспять до точки в пустоте, что также немыслимо. Видимо, это все, что разум может предположить о прошлом и будущем Вселенной, что не может не ввергнуть его в безнадежное отчаяние.
Поэтому, у разума нет иного выбора кроме, как, сбросив кандалы строгого рассуждения, выходить из безнадежного отчаяния и обратиться вновь к идее о Творце всего. И тут у разума возникают новые вопросы. Отвернулся ли Творец от того, что он сотворил? Быть может Ему теперь не до нас и нашей Вселенной, поскольку Он абсолютно занят другими делами?! Быть может у него «первый блин вышел комом», и Он теперь ушел с головой в сотворение нового, более совершенного мира? В этих и подобного рода других вопросах все еще ощущается отчаяние, все еще слышны жалобные нотки.
У юного Моцарта во второй части четвертого концерта для фортепиано (K. 41) отчаяние, пронизанное жалобными нотами, под конец брезжит радостными лучами и сменяется марширующими оптимистическими нотами в последней части. Лучи надежды, проблескивают даже сквозь безысходное отчаяние незадолго до смерти у Шуберта в струнном квинтете (D. 956) и последних трех сонатах для фортепиано (D. 958-960). Человеческому разуму также следует преодолеть свое отчаяние и увидеть новое оптимистическое понимание в идее Творца. Одно из них было сформулировано в книге «Элохим» так: «Бог есть заветная мечта человечества управлять Вселенной».
Исполнение этой заветной мечты и станет подлинным чудом.

7 – 12, декабря, 2022 г.

4.
СМЫСЛ ЖИЗНИ В «ГЛАЗАХ» БОГА
(Второе продолжение продолжения)
ГОСУДАРСТВО

Кто правит миром? Папа римский?! Нет! Президенты и премьеры крупнейших держав?! Нет! Масоны и горстка самых баснословно богатых банкирских семей?! Нет! Очень важные лица из Бильдербергской группы и члены старейшего английского клуба Уайт? Нет! Так как все они правят не миром, а в мире, и притом только некоторые из них и только в некотором роде. Миром никто не правит и не правил никогда, как бы не пытались и не мечтали о том когда-то Александр, Цезарь, Чингиз-хан, Тамерлан и Наполеон, а сегодня, возможно, тот или иной сверх-богач или сверх-мудреный масон.
Тогда, что правит миром? Истина или ложь?! Добро или зло?! Красота или уродство?! Доброта или злость?! Дружба или вражда?! Любовь или ненависть?! Эгоизм или альтруизм?! Жадность, зависть, жестокость или щедрость, добродушие, милосердие?! Нет! Демократия или диктатура?! Право или бесправие?! Справедливость или несправедливость?! Разум или безумие?! Нет! Быть может тогда, намерения, мысли и замыслы людей или же слова, слова и слова?!!! Нет! Так как все они правят также не миром, а в мире, притом только некоторые из них и только в некотором роде. Миром всегда правило, правит и будет править Солнце, и до тех пор, пока оно светит.
«Завтра утром взойдет Солнце», — в том не сомневался ни Платон и никто, ни тогда, и ни теперь, причем, не имея на то неопровержимых доказательств. Восход Солнца был и есть само собою разумеющееся событие. Как аксиома! И само собою разумелось, что завтра на рассвете взойдет не другое, а то же самое Солнце. Увы, это не так! Если завтра действительно выйдет Солнце, то оно будет не тем же. А будет, скорее всего, на чуточку крупнее, чем сегодня, и уж значительно другим, чем в дни Платона. «Значительно» потому, что Солнце из основного источника жизни на Земле превращается в главного ее губителя, о чем свидетельствуют заметные изменения в климате за последние 50 лет, которые к тому же усугубляются безрассудным взаимодействием людей с окружающей их средой.
Солнце с каждым днем чуть-чуть крупнеет и через несколько миллиардов лет разрастется до таких гигантских размеров, что проглотит в себя планеты Меркурий, Венеру, Землю, и даже Марс, прежде, чем лопнуть как шар. Возможно, метаморфоза Солнца из источника жизни в ее губителя началась еще в глубокой древности и лишь продолжает более ощутимо происходить на наших глазах, теперь, в XXI веке. По крайней мере, древние египтяне заметили двойственную природу Солнца. Они считали Солнце, Божество Ра, творцом и правителем мира, источником не только жизни, но и ее уничтожения.
Заметь метаморфозу Солнца Платон, первым проектировавшим идеальное государство, очертил бы он его иначе, чем оно представлено в «Республике» — справедливым и искупающимся в лучах всеобщего счастья? Или, в какой-то момент диалога, скажем, перед уходом Фрасимаха, Сократ, задумавшись, сказал бы: «Нет, постой, Фрасимах! Признаться, довольно трудно опровергнуть твой аргумент о том, что «справедливость – это выгода сильнейшего», но сейчас не до справедливости, а тем более, не до счастья, — понятия, сами по себе, очень туманные и спорные. Теперь Творец мира, как Кронос, намерен проглатывать своих детей! Что может сделать государство? Вот что нужно обсуждать!».
Начиная с Платона для всех утопистов-проектировщиков будущего идеального государства, само собою разумелось, что «Солнце завтра утром взойдет, и при том, тем же Солнцем» и «земля под ногами никуда не денется», (хотя и ощущение незыблемости земли под ногами также обманчиво). А потому, они рассуждали беспечно, более о том, как лучше следует, метафорично говоря, «расставить мебель в доме, чтобы покончить с бесконечным ее передвижением и перетаскиванием к себе неугомонно сварливыми жильцами, нежели о безопасности самого дома», более выяснением того, кому из жильцов должны принадлежать та или иная «гарнитура», та или иная «посуда», нежели проектированием их спасения от неминуемой гибели. Цель идеального государства — создать идеально справедливое общество без бед.
Корни всех бед утописты видели в частной собственности. Первый из них, Платон, упразднял ее для правящей прослойки своего идеального общества, а последний, Маркс, – для всех. Удалось это воплотить на практике Ленину, который упразднил ее в России. Однако, опыт Советского Союза подтвердил, что утописты ошибались: частная собственность исчезла, а беды – нет.
Изначальный массовый энтузиазм строительства совершенно нового общества на Земле, охвативший страну в 20-30-х годах прошлого века, сначала трансформировался в годы войны в непоколебимый патриотизм, а потом, выдохся и стал увядать в 50-60-е годы и окончательно сменился в 70-80-е годы апатией к обещанным высотам коммунизма, которые превратились из сияющих, как заметил А. Зиновьев, в зияющие.
Отмена частной собственности, словно серпом съездила по я.цам, и оскопила в людях всякое желание к крупному предпринимательству, кардинально укротив у них хищническое рвение жадности к наживе. Одновременно, люди как-то измельчали и превратились в массе своей в мелких воришек. Краже подлежало все, что плохо лежало. Пролетарии свелись в люмпен-несунов, а интеллигенты — в жалких воришек чужих мыслей и идей, способных без зазрения совести на их присвоение с той же легкостью, с какой они могли красть книги из библиотек. Некоторым исключением были крестьяне, у которых в душе все еще тлел огонь к мелкому предпринимательству благодаря владению приусадебным хозяйством, где они могли трудиться на себя, отбыв крепостную повинность в колхозах.
Семена катастрофы коммунистического эксперимента были засеяны самим основоположником этого учения, Марксом, который, как выразился Б.Рассель, претендовал принести пролетариату счастье, а на самом деле, мечтал учинить несчастье буржуазии. На этой лжи, пропитанной насквозь завистью и ненавистью не только к богатым, но и к мало-мальски состоятельным людям, и на их трагических судьбах, возможно было построить лишь лже-счастливое общество с лживым строем, и притом, лишь временно. Строй, сменивший абсолютную монархию в Российской Империи по виду был псевдо-республиканским, а по сути – квази-монархическим, т.е. республикой без свободы и тоталитарной монархией без наследственности единовластного или коллективного «монарха». Потому, Советский строй продержался чуть дольше семидесяти лет, попутно подтвердив без надобности старую мудрость: на чужой беде счастья не построишь!
Как и на лжи правду не утвердишь!
«От каждого по способностям, каждому по потребностям!» — было в спектре догм научного коммунизма одним из самых курьезных и псевдонаучных представлений о светлом будущем. Эта формула, будучи по сути странным симбиозом жесткого требования и благого намерения, от которого, с одной стороны, веяло устрашающим духом сталинизма, а с другой, — излучалось христианской заботой о людях, повторялась коммунистами без глубокого осмысления как мантра.
Другим в спектре догм, не менее курьезным и не менее псевдонаучным, но более несуразным для здравого смысла и более сомнительным для методологического мышления, было представление «о постепенном отмирании государства». Коли государству суждено отмирать и исчезнуть при коммунизме, то как будет при том же коммунизме осуществляться жесткое требование «от каждого по способностям», без которого благое намерение «каждому по потребностям» останется тем, чем оно и есть – благим намерением?! Ответ в научном коммунизме был потрясающим, идущим вразрез с диалектическим и историческим материализмом: сознательностью людей!
Диалектика идеалиста Гегеля согласно Энгельсу стояла вниз головой, и материалист Маркс поставил ее на ноги, перевернув с головы. А теперь марксизм, отрубив ей голову, обратно переворачивал диалектику с ног на голову и ставил на истекающую кровью шею одним словом: сознательность. Фундаментальная и исходно-отправная догма марксистской философии «материя определяет сознание», сохранив свою догматическую незыблемость в противостоянии с идеализмом до самого конца, вдруг неожиданно в одном из ее последних догм превратилась по сути в свою противоположность – «сознание определяет материю». У искушенных в марксистско-ленинской казуистике философов это могло вызвать лишь злорадную ухмылку, а у простых смертных, тупо вперившихся с апатичным взором в зияющие высоты, — сознательное недоумение.
Из всевозможных человеческих образований от семьи до всякого рода сообществ людей величайшей властью на Земле обладает государство, которого Гоббс по этой причине называл библейским словом Левиафан. После Гоббса в европейском политическом сознании его окончательно стали воспринимать как некоего враждебного монстра, стоящего над людьми в готовности обрушить всю свою карающую мощь на любого из них. Это представление породило в нем нигилизм и анархизм, а в марксизме было принято, видоизменено и сформулировано в определении государства как инструмента насилия господствующего класса над остальными. Отсюда и необходимость захвата государственной власти пролетариатом с целью, сначала уничтожения господствующего класса, а затем и самого государства в новом бесклассовом обществе. Монстр наконец-то был бы сражен, и европейское политическое сознание могло бы вздохнуть с облегчением.
Исторически государство, быть может, представляет из себя самое дорогостоящее, а потому, ценнейшее достижение человечества. Следовательно, благоразумно им дорожить и стремиться не к отмиранию и исчезновению, а наоборот к его усовершенствованию. По возможности предельно усовершенствованное государство в настоящее время столь же злободневно, сколь и идеальное государство будущего в дни Платона.
Своим возникновением в историко-хронологическом срезе государство, судя по всему, обязано первому неизвестному Монарху. Этот единственный в тот момент монарх мог бы по праву создателя считать себя Царем всего мира, каковым был по библейской мифологии Нимрод. Однако, хотелось бы верить, что тем монархом была женщина, поскольку согласно бытующему среди историков мнению патриархату предшествовал матриархат. Также хотелось бы верить, что она была образцом благородства, уникально сочетавшем в себе женскую доброту с мудростью, подобно ныне покойной королеве Елизавете Второй.
В пользу женского начала монархии говорит и сама природа: в царстве пчел и муравьев вся жизнь кружится вокруг матки-царицы, поскольку самцы нуждаются в самке, а не в другом самце. По той же причине, мужчина добровольно согласится служить скорее женщине, нежели другому мужчине. Лишь по принуждению (под страхом или же будучи соблазненным выгодой) мужчина может согласиться служить мужчине. Если это верно, то исторически на каком-то этапе возникновения и становления государства власть монарха-женщины насильственно была узурпирована и заменена властью монарха-мужчины.
С самого начала структура государства жестко складывалась и росла как пирамидальная система. Это первым в истории человечества осознал египетский интеллект. Методологическое мышление, оперирующее в воображаемом пространстве линиями и схемами независимо от плоти содержания, позволило египтянам воплотить сущность государства зримо в геометрически правильной пирамидальной форме.
Можно с той или иной достоверностью мыслительно реконструировать методологическую работу мышления египетских интеллектуалов. Исходным пунктом для них, полагаю, являлся источник жизни и правитель мира – Солнце, Ра. В иероглифе Бога Ра имеется круг с точкой в центре. Египтяне, несомненно, могли прочертить совершенный круг, обводя туго натянутую между двумя точками, скажем, веревку или бечевку, вокруг одной из них.
Лучи от солнечного диска распространяются прямолинейно во все стороны и падают равномерно на всех людей за исключением фараона, названного еще при рождении сыном Ра, первым из его пяти титулов. Божественное происхождение его власти египтяне могли обосновать прямым коническим сосредоточением лучей солнечного диска на нем. От фараона дальше власть нисходит в круговую прямо вниз подобно солнечным лучам, поскольку он был медиатором между Богом Ра и миром. Так в воображаемом пространстве появляется совершенно новая, не существующая в природе геометрическая фигура с круглым основанием и пиком прямо над центральной точкой, т.е. конус.
До метонимичного обозначения монарха, слово «фараон» буквально означал «огромный дом или дворец». Бессмертному монарху, сыну Ра, надо было иметь роскошный огромный дворец при земной жизни, а после нее, величественный дворец для вечной жизни, отличающийся не роскошью, а прочностью, простотой и красотой в виде нисхождения солнечных лучей от фараона. Но как из громадных известняковых глыб возводить величественно-монументальное сооружение на абсолютно круглом фундаменте?!
Решение проблемы привело к изобретению другой геометрической фигуры — пирамиды (древне-египетски: «мер») на основе схематического преобразования конуса. Для этого требовалось, первым шагом, в двухмерном пространстве заменить круг квадратом и соединить все его углы двумя пересекающими в центре линиями, разделив его на четыре треугольника. А затем, представлять в воображаемом трехмерном пространстве возвышение точки пересечения с линиями вверх, образуя фигуру с четырьмя одинаковыми треугольными сторонами, т.е. пирамиду. Пирамида есть такое же схематичное изображение нисхождения солнечных лучей от фараона на мир, как и конус. Все гениальное – просто.
Но не просто было найти высоту пирамиды, отвечающую эстетически архитектурным требованиям красоты. Как египтяне ее определили, оперируя линиями круга, квадрата и треугольника, которые позволяют математически вычислять «золотую пропорцию», покрыто мистикой. Но факт остается фактом: египетские пирамиды в Гизе по архитектурной красоте с очень высокой точностью отвечают мере «золотого сечения».
Можно представить себе радость и зависть тех, кто после долгих размышлений и горячих обсуждений впервые увидели представленный фараону счастливым изобретателем макет пирамиды, выражающей простоту и красоту дворца на вечные времена не хуже, если не лучше, чем могло бы коническое сооружение.
По этому макету, очевидно, и были возведены, как величественные дворцы для вечного пребывания в них бальзамированных бессмертных фараонов, пирамиды на пустынной равнине у Нила, наглядно демонстрируя каждому могущество монарха и его государства. В этом смысле, можно сказать, что египетское политическое мышление, породив не существующие в природе геометрические фигуры, находилось в истоках геометрии. Неизвестно, открыл бы свою теорему Пифагор, если бы не путешествовал в Египет, где, надо полагать, он не только осваивал начала геометрии у египтян, но с восхищением не раз созерцал красоту пирамид?!
Самым уникальным по очертанию и назначению в пирамиде выступает пирамидион (древне-египетски: «бенбен»), завершающий ее на вершине камень. Во-первых, «бенбен», в отличие от всех известняковых камней «мера» египтяне высекали в основном из цельного гранита как мини-пирамиду, т.е. он есть пирамида в пирамиде. Без него пирамида уже не пирамида, а усеченная пирамида. А потому он и задает пирамиде ее пирамидальность. Во-вторых, пирамидион в отличие от других камней, не входит в тело пирамиды и не подпирает других камней, а покоится на них и, словно, парит в воздухе, образуя пик пирамиды, обращенный к небу и Солнцу. Возведенная человеком пирамида как геометрическая фигура по простоте и красоте не уступает совершенному кругу солнечного диска. И, в-третьих, будучи сам по себе пирамидой, облицованный золотом «бенбен» с высеченными на нем титулами монарха, олицетворял самого сына Ра. Когда Людовик XIV, как ему приписывается, заявил парламенту, что “L’Etat c ‘est moi” («государство – это я»), очевидно был не так уж далек от египетских фараонов в своем представлении о государстве.
Простота и красота пирамиды позволяют продемонстрировать все перипетии сложной истории государства с древнейших времен до наших дней кратко и ясно: без пирамидиона, символизирующего монарха, усеченная пирамида может представлять структуру республиканского устройства государства. Такой строй создали древние римляне, изгнав своего последнего царя в 495 г. до Рождества Христова, а англичане и французы, отрубив головы своим королям, соответственно в 1648 и 1793 годах. Правда, у англичан хватило мудрости вскоре восстановить пирамидальную структуру государства, вернувшись к монархии и сохранив при том лучшие элементы республиканского устройства. Полное же разрушение и сравнение с землей пирамиды может представлять только одно: власть черни.
Это прекрасно понимало политическое мышление на Востоке. Потому на протяжении истории на Евро-азиатском континенте империи возникали и исчезали, но пирамидальная структура государства оставалась не тронутой, в чем и проявлялась восточная мудрость. Тем временем, мудрости на Западе не всегда и не везде удавалось уберечь пирамидальную структуру государства от разрушения в той или иной мере силами, движимыми либо ненавистью к монархии, либо же сверх того еще и завистью к личности монарха.
Однако, государство, разумеется, больше, чем монарх. Ведь, и пирамида больше, чем пирамидион. То, что пирамида, зримое выражение государства, обращена пиком ко Вселенной, откуда можно ожидать все что угодно, более чем, символично. Будучи, величайшей силой, созданной человечеством на Земле, государство призвано не только, и не столько, наводить порядок в мире, сколько спасать его от самоуничтожения и возможной гибели в ближайшем и отдаленном будущем, откуда бы она не шла.
Возьмет ли когда-либо верх в человечестве добро над злом, дружба над враждой, любовь над ненавистью, щедрость над жадностью, доброжелательность над завистью, и наконец, красота разума над уродством безумия и осознает ли оно необходимость создания всемирного государства во главе со всемирным монархом по формуле: одна планета, одно человечество, одно государство и один монарх?! Неизвестно! Но известно, что тогда на вопрос: кто и что правит миром?, человечество имело бы ответ: Монарх и Государство.

7 января – 5 февраля, 2023 г.

5.
СМЫСЛ ЖИЗНИ В «ГЛАЗАХ» БОГА
(Третье продолжение продолжения)
МОНАРХ

Личность монарха всегда была и есть ахиллесовой пятой любой монархии. Подобно тому, как не ровный пирамидион портит красоту всей пирамиды, так и монарх не соответствующий своему призванию нарушает структуру всего государства. Отсюда видно, что история монархии шла к ясному пониманию и определению, с одной стороны самого призвания монарха, а с другой, адекватности его личности к нему. Из всех существующих монархий в мире, пожалуй, британская наиболее далеко ушла от уродливых деспотических монархий прошлого и наиболее близко подошла к идеальной конституционной монархии будущего.
На сегодня британское политическое мышление пришло к ясному пониманию того, что монарх призван не управлять, а править страной. Править означает обладать реально (не символически или церемониально, как это иногда кажется) высшей властью в стране, и применять ее, не вмешиваясь в повседневное управление своего правительства, т.е. быть вне и выше политики. Иначе говоря, монарх призван только и лишь только царствовать.
Уже это предъявляет очень высокие требования к личности монарха. Идеальный монарх должен быть не философом, как полагал Платон, или же беспринципно-циничным и коварным государем, как измышлял Макиавелли, а просто мудрой личностью, с твердым как гранит самообладанием и решимостью править только в наилучших интересах страны, жертвуя всеми иными интересами, собственными включительно. Тому примером была Королева Елизавета Вторая, которая до последней минуты жизни твердо соблюдала свой девиз: “never complain, never explain” («никогда не жаловаться, никогда не оправдываться»). Ровно за два дня до кончины она, не взирая на крайне слабое самочувствие, исполнила с присущей ей выдержкой и очаровательной улыбкой на лице свой последний долг, назначив нового премьер-министра.
Однако, история монархий пестрит королями и императорами, которые вовсе не соответствовали своему призванию. Один из них более двух тысяч лет назад перед смертью мог выдать: “Qulais artifex pereo!” («Какой артист во мне погибает!»), а другой, более двухсот лет назад: “Aprés moi, le déluge” («После меня – хоть потоп»). Насколько монарх, отвечающий своему призванию, может вызвать всеобщее восхищение и любовь у своих подданных, настолько же неадекватный монарх — пробудить в них сильные негативные чувства: негодование и возмущение, зависть и ненависть. Одержимые завистью и ненавистью моральные уроды-бунтари («а чем он лучше меня и чем я хуже него»), эксплуатируя справедливое негодование и возмущение людей, не редко возглавляли свержение монархов под лозунгами справедливости, свободы и равенства, выработанными политическим мышлением своего времени. Так они создавали и возглавляли новые искаженные пирамидальные структуры государственной власти без монарха.
И как результат, ныне даже самые развитые республиканские страны на Западе обладают не стройным, а ущербным государственным устройством. В одних из них, во главе государства стоят президенты, избираемые всеобщим голосованием на время, т.е. по сути временные и не наследственные «квази-монархи», которые одновременно и правят, и управляют страной. В других, во главе государства формально находятся избираемые парламентом или гражданами церемониальные президенты, т.е. грубо говоря, «кастрированные» квази-монархи, а на самом деле, премьер-министры, временно избираемые главы правительства, т.е. «квази-квази-монархи», которые также не только управляют, но и правят страной. При этом выборные президенты и премьеры в конечном итоге обходятся налогоплательщикам намного дороже, чем короли и королевы в конституционных монархиях. Британский королевский двор стоил налогоплательщикам в 2022 г. всего в £102.4 млн., тогда, как содержание администрации только одного Белого Дома при президенте Б.Обаме в 2016 г. обошлось в $1.4 млрд.
Редко, кто в этих республиканских странах ясно осознает, что смена института наследственно-пожизненного монарха периодически избираемыми главами государства была очень дорогостоящей исторической ошибкой. Чтобы понять свою ошибку древним римлянам понадобилось почти пятьсот, а англичанам двадцать лет. А другие по сей день еще не осознают, что у них огромные трудоемкие усилия и затраты оказываются по итогам бессмысленными. По аналогии представьте себе, какой бессмысленный сизифов труд понадобился бы совершать египтянам, которые, убрав ровный гранитный пирамидон с вершины пирамиды, бесконечно устанавливали бы на его месте подкрашенные под него временные подобия из дерева.
Заменяя принцип наследственности принципом избираемости, законодательные органы вроде бы удовлетворяют требование равенства всех перед законом. Но в то же время «канализируются» в мирное русло кипящие и бурлящие политические страсти у наиболее амбициозных и завистливых политиков. А заменяя принцип пожизненности принципом временности, предполагается предотвратить развращение властью главы государства, и одновременно усмирить зависть у его оппонентов: «ждите своей очереди».
Современное политическое мышление считает «избираемость» и «временность» главы государства двумя основными столпами демократии в противовес «наследственности» и «пожизненности» монарха. Плохого главу государства законы позволяют не переизбирать, а плохого монарха – нет. Это, пожалуй, самый сильный и трудно опровергаемый аргумент у сторонников республиканского строя против конституционной монархии.
Однако, эти столпы воздвигнуты на рыхлой почве. Во-первых, принципы избираемости и временности сами по себе не страхуют общества от прихода к власти более безумных и кровожадных чем, к примеру, римский император Калигула, моральных выродков типа Муссолини, Гитлера и им подобных в наше время, которые законодательно могут их отменять или обходить. Во-вторых, временно избираемый глава государства, больше заинтересован в личной выгоде, нежели наследственно-пожизненный монарх. Президенты и премьеры обычно стремятся к успеху не ради того, чтобы улучшить жизнь своих избирателей, а чтобы переизбираться на второй и последующие сроки и обеспечить себе почетный уход от власти, сулящий одним солидную пенсию, другим переход на должность с более высокой зарплатой, третьим перспективу «свадебного генерала» с неплохой оплатой. Между тем, благополучие монарха напрямую базируется на благополучии подданных. И, в-третьих, принципы избираемости и временности главы государства неизбежно оборачиваются возрастанием непредсказуемости и снижением стабильности в жизни людей, а в целом, утратой у них чувства государственного единства, без которого единство в обществе распадается и раздробляется по этническим, религиозным, партийным и прочим признакам. По контрасту, институт монарха пробуждает, питает и поддерживает чувство единства у самых разных людей, независимо от их классовой, этнической, религиозной принадлежности и личных пристрастий. Более того, он в них способен вызвать к жизни самые лучшие человеческие чувства, такие, как всеобщая искренняя радость за чужое счастье в праздничное и глубокая сдержанная печаль по утрате абсолютно чужого человека в траурное время.
Сторонники монархии в качестве дополнительного довода приводят преимущество подготовки и воспитания с ранних лет наследственных кронпринцов к трону. Однако, это довольно слабый довод. Примеры из истории монархий показывают, что даже самое лучшее воспитание, включающее отличные образование и подготовку, само по себе не обеспечивает соответствие личности кронпринца к призванию монарха. Наверно правильную аргументацию стоило бы построить не по линии «чем монархия лучше», а по линии — «чем республика хуже». Ибо, сменив наследственно-пожизненного монарха временно-избираемым главой государства, люди словно меняют «шило на мыло». Нет совершенных государств.
Как и всякое человеческое существо наследственный кронпринц или кронпринцесса рождаются с определенными физическими данными, наличием или отсутствием дарований и амбиций, склонностью духа к добру или ко злу, или попеременно к тому или другому, или же вовсе не к одному из них.
Человечество так устроено, что рожденный на этот свет ребенок пока растет мечтает стать кем-то и не редко королем или королевой, не всегда ясно осознавая того, а в крайне редких случаях монархом всего мира. Если это верно, то наверное причинами могут быть – а). амбициозность, б). ленивость человеческой натуры, в). желание подчинять себе всех и никому не подчиняться. С детской наивностью предполагается, что нет ничего легче на свете, чем быть королем, который получает все что пожелает, не ударяя и пальца о палец.
Само по себе нет ничего плохого в безобидной детской мечте. Мечтать не вредно. К тому же, как считал Суворов: «Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом». Точно также, плох тот человек, который не мечтает стать лучше и выше завтра, чем он есть сегодня. Беды начинаются тогда, когда мечта стать монархом всего мира человеком воспринимается буквально и всерьез. Место одно, а желающих занять его – много.
Наиболее одаренные и амбициозные люди очень рано осознают, что королем мира можно стать в чем-то. Так, например, Рафаэль Надаль с детства мечтал стать сильнейшим теннисистом мира и добился признания себя «королем» мирового тенниса на грунтовом корте. Наиболее бездарные и не столь амбициозные люди, рано осознав несбыточность своей мечты, смиряются и, поняв, что из них не получится даже граф Монте Кристо, следуют совету Остапа Ибрагимовича Бендера «переквалифицироваться в управдомы».
Между этими двумя категориями основная масса людей, рожденных в каждом поколении с умеренной амбицией, в поисках поприща для применения своих дарований попадает в течение жизни, плывет по нему, куда бы оно не привело, и покидает этот мир с глубоко зарытой в душе несбывшейся заветной мечтой: стать королем хоть в чем-то. Но на их повседневном труде и держится мир.
В каждом поколении рождается еще одна категория людей, которые отличаются чрезмерной амбициозностью, но при этом могут быть одаренными в чем-то или бездарными, уродами или обыкновенными по духу и облику. Подкатегория уродливых по духу и виду людей, у которых заурядная посредственность впряжена в чрезмерную амбициозность является особой.
Представьте гипотетически себе воображаемое племя, состоящее в основном из одних уродливых людей: Среди его мужского и женского населения красота большая редкость. У мужчин — узкие губы и лоб, лысый череп переходит в переносице в огромный нос. У женщин часто – ноги кривые, туловище гротескно представляет карикатуру на женскую фигуру. Их неприятно-гортанная речь звучит ужасно и раздражающе режет слух. Они хорошо осознают свою врожденную уродливость и посредственность во всем. Но непомерная амбициозность не позволяет им признаться в том ни себе, и ни чужим. Ощущают они себя обиженными природой и озлобленными на весь мир, а потому полны ненависти к себе, своим сородичам и всему человечеству и зависти соседним и другим народам. Между собой, будучи неугомонно сварливыми, они грызутся и могут спорить с пеной у рта до измождения, доказывая друг другу важность собственных персон, подобно тем нищим, которые никак не могли согласиться, кто же из них двоих богаче. Но в отличие от этих нищих единственным способом доказательства у них выступает чванливо тщеславная ассоциация собственной личности с чем-то значительным, будь то, принадлежностью к древнему народу, пусть и без своего древнего эпоса, зато, первым в мире принявщим «то и се», или же, чуть примитивнее, будь то, просто родством с очень богатым дядей на другом конце света.
Утвердить во что бы не стало важность собственной персоны в чужих глазах – это та грань, где непомерная амбициозность у них выдыхается и исчерпывает себя, не дойдя до мечты стать королем в чем-то, не говоря уже о мировом королевстве: «мне его не видать как своих ушей, пусть оно тогда и никому не достанется». Главное прожить жизнь, неустанно долдоня себе и другим о важности собственной персоны. А в чем?! Это уже не важно. Им невдомек задаваться простым вопросом: стоило ли всего один раз родиться на этот свет и прожить жизнь ради чванства и фальшивой показухи?!
Благо, человечество в целом не представляет из себя подобное племя уродов, что дает надежду, что его мирное единение в одном всемирном государстве во главе с одним монархом все еще возможно. Но к несчастью, мир полон подобными уродами, что является быть может одной из важнейших причин того, что мировое государство во главе с одним монархом либо образуется не скоро, либо же останется навсегда мечтой благородной части человечества.
Согласилось ли оно охотнее на создание всемирного государства, если бы его наследственно возглавили Монархи-Женщины?! Не возражали бы женщины? Думаю, настоящие мужчины были бы не против. Быть может тогда ахиллесова пята монархии стала бы менее «ахиллесовой»…
Чубадук, — так иногда про себя называю чудного и по своему чудаковатого котенка Мишу, — вдруг неожиданно запрыгнул ко мне на колени, затем и на стол, и вальяжно разлегся прямо передо мной, что надо понять как, пора подводить черту, отложив рассмотрение второй подкатегории чрезмерно амбициозных людей с незаурядними дарованиями, но уродами либо по духу и виду, либо же, только по духу, а потому крайне опасных для всего человечества особей.
Красота уязвимее, чем уродство, ибо ее можно изуродовать, а уродство – невозможно, что отнюдь не означает, что она хуже. Уродство прочнее, чем красота, ибо его невозможно сделать красивее, а красоту – возможно, что также не означает, что оно лучше. Что красивее и лучше – цельная пирамида или усеченная?! Что лучше и что хуже – республиканская демократия или конституционная монархия?! И соответственно, что лучше и что хуже – иметь во главе мирового государства Президента или Монарха?!

6 января – 11 февраля, 2023 г.

6.

СМЫСЛ ЖИЗНИ В «ГЛАЗАХ» БОГА
(Четвертое продолжение продолжения)
УРОД, или Псевдо-МОНАРХ

Все главы государств прошлого, мечтавшие когда-то венчать себя мировой короной и с этой целью пытавшиеся насильственно завоевать мировое господство, были уродами по духу и псевдо-монархами по нутру. И все главы государств, эти «квази-монархи» (президенты, премьеры) настоящего и будущего также есть и будут уродами по духу и псевдо-монархами по нутру, если юношескую мечту стать Монархом всего мира во чтобы-то ни стало воспримут буквально и всерьез. Они из той породы людей, довольно редко рождающихся в каждом поколении человечества, которые чудовищным образом сочетают в себе очарование и незаурядные дарования с мощью и силой заветной мечты и не вмещающихся в этот мир амбиций.
Некоторым из этих самых опасных людей в мире удавалось ради реализации своих амбиций учинить человечеству невообразимо глобальное по своим трагическим последствиям несчастье. Их можно перечислить по пальцам. Одним из первых в их числе был, несомненно, Ганнибал, который с юношеских лет под предлогом мести римлянам бесстрашно рвался к господству тогдашним миром. О незаурядной личности Ганнибала, урода по духу, говорит его продуманное обращение, подробно и блестяще описанное Титом Ливием (Livy. “Ab Urbe Condita”. Book XXX: 30), к своему противнику Публию Корнелию Скипио накануне решающей битвы под Замой 19 октября 202 г. до Рождества Христова. «Завтра до ночи, — обратились они к своим воинам после встречи tet-a-tet, — мы узнаем Рим или Карфаген будет издавать законы для мира. Не Италия или Африка, а весь мир будет призом победы» (Livy. “Ab Urbe Condita”. Book XXX: 32). Победу одержали римляне.
Строго говоря, псевдо-монархами выглядят все короли, императоры, султаны и цари прошлого и настоящего, если взглянуть на них глазами пчел и муравьев. Однако, в человеческих глазах псевдо-монарх тот, кто, выдавая себя за престолонаследника, узурпирует трон. Псевдо-монархами, считались, например, в российской истории, три лже-Дмитрия, из которых первого и самого успешного русские мужики разрубили на куски, сожгли и рассеяли пепел пушечным залпом, нацеленном из Москвы в сторону Поляндии еще 17 мая 1606 г.
Псевдо-монархом по нутру и уродом по виду и духу можно было бы назвать английского короля Ричарда Третьего (1483-1485), чьи кровавые деяния на пути к узурпации трона – убийства брата и своих племянников, наследственных малолетних принцев, — изображенные Шекспиром в одноименной трагедии, заставляют застывать в жилах кровь. «Горбатого могила исправит» — гласит народная мудрость, которая, однако, звучит не очень убедительно в случае Ричарда Третьего, поскольку его скелет был опознан по дугообразному искривлению позвоночника в месте погребения, случайно обнаруженном в Лейстере в 2013 г. во время раскопок под авто-парком.
Не всегда урод по духу рождается также уродом по облику. Хотя, рожденному уродом по облику в крайне редких случаях удается преодолеть в себе естественную склонность духа к уродству: стать лучше и выше, чем он родился. От него требуется приложение неимоверных волевых усилий для того, чтобы перестать ощущать себя обиженным природой и озлобленной на весь мир. От него также требуются мудрость и мужество, чувство юмора и само-ирония, и не в последнюю очередь, прирожденная расположенность духа к добру. Таков был урод по облику Сократ – один из мудрейших, прекрасных и храбрых по духу людей когда-либо живших в этом мире. Как свидетельствует Ксенофан в «Симпозиуме» он с юмором и само-иронией убеждал миловидного Критобула, что превосходит того в красоте: «Мои глаза красивее твоих. Ибо твои могут смотреть только прямо перед собой, а мои, будучи косыми и на выкате, могуть смотреть одновременно по сторонам» (Xenophon. The Symposium. V). К слову, трудно согласиться с той ходячей трактовкой образа горбатого карлика Квазимоды как внешне безобразного, но душевно прекрасного, ибо Гюго не дает основание думать, что Квазимодо спас бы Эсмеральду и в том случае, если бы та оказалась кикиморой на вид.
Насколько тот, кто, безобразен по облику, но прекрасен по духу, достоен восхищения, наверно, настолько же тот, кто прекрасен по виду, но урод по духу заслуживает презрения. Но который из двух уродов – один только по духу, а другой также по виду, — заслуживает большего презрения?
Один невзрачный выродок по духу, волею судьбы, оказавшийся главой государства, то бишь «квази-монархом», на сворованные у народа деньги, вероятно, копируя римского императора Тиберия, построившего великолепную виллу «Юпитер» с видом на море и Везувий с высоты вершины восточного выступа острова Капри, отгрохал себе очередной огромный и роскошный дворец на склоне холма, выступающем над высоким скалистым обрывом к морю. Его главный оппозиционер, который, скорее всего отличается от него больше обликом, нежели духом, будучи сам видным и высокого роста, пренебрежительно обзывал того карликом, что ставит под сомнения его истинные мотивы: не считает ли он себя более достойным владеть дворцом à la Tiberius, чем «этот невзрачный «карлик»?
Однако, как бы там ни было, он храбро решил, хотя действуя фактически как лающая собака на сене, выступить публично с разоблачениями. Почти вся страна, в том числе (излюбленная фраза президента-квази-монарха, часто используемая им как оборот речи его ораторского искусства), наивные в народе, дополнительно и еще раз (а это излюбленные слова, задуманные для неожиданного поворота мысли) убедились, что во главе государства сидит вор и что вор знает, что народ знает, что он вор.
В результате, глава государства трусливо стушевался и отрекся от дворца. И оба они лишились в жизни чего-то важного: первый урод — удовольствия отдыхать в своем новом дворце в теплые времена года и уйти там в свои мечтания, устремив взор из окна вдаль к горизонту, где лазурное море незаметно сливается с голубым небом, а второй – собственной свободы, со всеми отсюда вытекающими не очень радужными для него последствиями. Тем временем, заброшенному импозантному дворцу в итальянском стиле то ли барокко, то ли рококо, то ли же рокобаркоко, — не понять — грозит судьба руин римского форума, если не подоспеет добрый по духу новый глава государства, который заботливо решит превратить его либо в санаторий, либо в дом для престарелых или умалишенных, либо же во что-то не менее полезное для обыкновенных людей.
Который из этих двух уродов по духу более достоен справедливого осуждения и сурового наказания? Догадаться не сложно. Но теперь еще раз: который из них заслуживает большего презрения?! Трусливый урод по духу и виду или же храбрый урод только по духу?!
Уроды по духу и облику были есть и будут всегда, также и наиболее зловредные и крайне опасные из них – очаровательные и незаурядные уроды по духу с чудовищными амбициями. И наивно ожидать, что они сами по себе каким-то чудом либо исчезнут, либо угомонятся. Также наивно думать, что они успокоятся, если заветный мировой трон будет занят Монархом-женщиной. Еще более наивнее думать, что главы современных государств – «квази-монархи» и «квази-квази-монархи» — следуя проекту европейского политического мышления об объединении народов в одном государстве, начатому еще Кантом, мечтавшем о Соединенных Штатах Европы в конце XVIII века, придут к согласию и выработают меры для пресечения на корню попыток любого из них стать из «квази-монарха» в «псевдо-», а еще, точнее в «лже-Монарха» всего мира.
Так, по итогам Второй мировой войны лучшие и мудрейшие из них, будучи сами «квази-монархами», все же смогли договориться об образовании, правда, не мирового государства, а лишь жалкого подобия мирового правительства, каковой является Организация Объединенных Наций, разместившаяся в Нью-Йорке на побережье Атлантического океана, и очень символично, что в ровном четырехугольном небоскребе офисного типа.
Между тем, только сильнейшая власть на Земле — мирным путем образованное всемирное государство во главе с Монархом – этот поистине могущественный Левиафан всех левиафанов, могло бы законным способом держать этих редких экземпляров человеческой особи в узде или в крайних случаях, образно говоря, в подземельях своей Величественной пирамиды, возведенной, пусть, там, где Европа и Азия смотрят друг другу в глаза.
Однако, как не страшиться всемирного Левифана? И потому, мелкие уроды по духу и псевдо-монархи по нутру сделают все возможное, что в их силах, чтобы человечество продолжало жить как и прежде: плавать по течению времени куда придется. Тогда, неужели человечеству суждено испытать больше трагедий и понести больше жертв, чем в двух мировых войнах ХХ века вкупе, чтобы наконец-то осознать в XXI веке необходимость создания не жалкого подобия мирового правительства, а подлинного Государства мира во главе с Монархом-Женщиной, прямой наследницей Евы – Проматери всего Человечества?!

13 – 17 февраля, 2023 г.

7.

СМЫСЛ ЖИЗНИ В «ГЛАЗАХ» БОГА
(Заключение)
НАДЕЖДА

Возможно ли охватить одним взглядом прошлое, настоящее и будущее жизни на Земле? Да! Вот так: возникнув однажды в промежутке времени между двумя мгновениями, она существует сейчас и исчезнет потом. Именно, исчезнет, а не умрет, ибо жизнь, как и человечество, не умирает, а исчезает. Умирают люди и другие живые существа.
Надо допускать, что все человечество – и те, кто одарен или зауряден, и те, кто при этом амбициозен или скромен, и те, кто прекрасен или обыкновенен или же безобразен, либо внешне и духовно, либо же только внешне или духовно – сошлись бы, быть может, за исключением редких особей из подкатегорий уродов по духу и виду, или же только по духу, в великой Надежде, что этот «потом» не наступит никогда. Однако, это тот случай, когда поговорка «надежда умирает последней» звучит наиболее убедительно и грустно.
Тем не менее, стоит ли падать духом и распускать нюни?! И утонуть в удручающей депрессии подобно тем редчайшим трусливым тварям, которые в минуты панического страха перед смертью способны желать исчезновения всего живого – «раз мне умирать, пусть тогда умрут и все»?!
Вот слова, врезавшиеся мне в память в одном доме на рижской Маскачке в Московском форштадте, орущего во все горло, здоровенного старого алкоголика, одного из таких мразей: «Не хочу умирать! Хочу, хочу, хочу в Канаду! Канада – что надо! Мне плохо! Ой, как мне плохо! Ох, не хочу подыхать один! Ох, хочу, что б все подохли! Все! Все!! Все!!! Вместе со мной!! Хочу в Канаду!! Канада – что надо! В Канаду хочу!!!». У изголовья его кровати блестела красивая глянцевая открытка из Канады. Глядя на открытку и лихо опрокинув стакан тутовой водки еще не давно, он обычно в восторге вопел: «тухтово!», подразумевая в своем жаргоне: «здорово!». Ему ничто не мешало в тот день выразить свое жуткое состояние иначе, например, так:
Эх, подыхать хреново, когда жить здорово!
Но, подыхать здорово, когда жить хреново!
Что в переводе на более благозвучный говор мог бы означать:
Смерть ужасна, когда жизнь прекрасна!
И смерть прекрасна, когда жизнь ужасна!
«Разве смерть не является последней целью жизни?» — задавался вопросом Моцарт в письме больному отцу, в надежде утешить и морально поддержать его перед смертью.
Уродов по виду и особенно по духу всегда тянуло к красоте, и особенно к женской. Но в отличие от трепетно-бережного отношения, в их тяге к ней движущим стержнем не редко выступало садомазохистское желание буквально овладеть, подмять под себя красоту, и превратив в свою собственность, наслаждаться ею сладострастно и вдоволь, по-карамазовски.
В конечном итоге, ради этого беспрекословного, ненасытно-сладострастного и своевольного наслаждения красотой женщин, чудовищно амбициозные уроды по духу начинали войны под разными предлогами – захват чужих земель, богатств или женщин, или же завоевание всего мира во имя мира. Одаренным личностям и простым трудягам, миролюбивым по духу, всегда было не до войны. Они были заняты не разрушениями, а чем-то противоположным, (скажем, изготовлением табуретки из дерева или изваянием статуэтки из мрамора), и этим «чем-то противоположным» стремились заслужить женскую любовь.
Несомненно, женская красота, (быть может, для мужчины, нет ничего в мире красивее, чем красота женщины: мужчине нравится красота женщины, а женщине – цветка) всегда была одним из главных источников конфликтов и войн в истории человечества. Вспомним, что из-за Елены Прекрасной – самой красивой женщины в мире шла Троянская война, на десятом году которой даже троянские старцы, «узрев ее, идущую к башне», шептались между собой, что «истинно, вечным богиням она красотою подобна» и что невозможно осуждать, что сыны Трои и ахейцы за нее так долго воевали и терпели годы бед. Только так, окольным путем, Гомер мог передать ее красоту.
Возможно ли адекватно выразить красоту ослепительно-яркого солнечного диска?! Потемнение в глазах превращает его в свою противоположность: черный круг. Соответственно, возможно ли изображать ослепительную красоту златокудрой Елены?! Видимо, неслучайно, великие художники прошлого избегали рисовать ее, а мастера с чувством юмора изображали ее либо не очень красивой, либо же уродиной.
Еще в студенческие годы в МГУ, почти полвека назад, при чтении Гомера у меня возник по-юношески наивный вопрос о том, что же в мужчине могло бы быть таким же ценным, как красота в женщине? И почему греческое мифологическое мышление не породило симметричный образу «самой красивой женщины в мире» мужской образ? Ведь, под Троей воевало множество великих героев. Но кто из них мог бы возвыситься над всеми и стать вровень по достоинству с красотой Елены Прекрасной? Самый умный из них, каковым был Одиссей?! Или самый сильный из них – Ахиллес?! Быть может, «что в женщине – красота , то и в мужчине – сила»? Нет! И не только потому, что самый сильный из них Ахиллес был почти на 15-20 лет моложе Елены, поскольку яблоко с надписью τῇ καλλίστῃ (ПРЕКРАСНЕЙШЕЙ) было подброшено богиней раздора Эридой на пиршественный стол богинь Геры, Афины и Афродиты на свадьбе царя Фтии Пелея и нимфы Фетиды, будущих родителей, еще не родившегося Ахиллеса, но и потому, что трудно определить, какая из сил в мужчине так же ценна, как красота в женщине – сила тела, сила ума или же сила духа? Быть может, их сочетание в мужчине? Но, разве мужчина, превосходящий всех силой тела, духа и ума, будучи одновременно уродом по духу, мог бы быть достоен красоты Елены Прекрасной?
Подобного рода вопросы, возникающие при чтении Гомера, могли также волновать греческих мыслителей. Я тогда даже сочинил эссе о Елене Прекрасной, правда, потом потерял его при переездах из Москвы в Ригу, а оттуда, потом в Лондон. Разбирая в нем положительные мужские черты порознь и в разной конфигурации, все больше убеждался, что ни одно достоинство в мужчине не так значимо также, как красота в женщине. Видимо, еще не родился и скорее всего никогда не родится тот, кто мог бы быть достоен прекраснейшей женщины в мире. Тогда, настоящему мужчине остается всем своим существом стремиться в жизни к тому, чтобы стать, настолько, насколько это возможно, достойным подобной неземной красоты, найдя ее в своей любимой женщине.
Через чередующие друг друга красоту и уродства войны и мира прошла вся история человечества, и, наверно, в том же ключе, будет еще долго продолжаться, если она внезапно не оборвется из-за чрезмерно амбициозных уродов мира, владеющих, будучи карликами или чудовищами по духу, самой сильной властью на Земле — Левиафаном. Ради удовлетворения своего «гонора», своих кичливых амбиций и ненасытных садомазохисткий вожделений овладеть и наслаждаться красотой любой женщины, даже против ее воли (ну, какая красавица-шахерезаде душой влюбится в самого невзрачного хмыря с геркулесовскими амбициями и душонкой трясущейся мышки?!) они готовы поставить человечество на грань глобальной катастрофы и самоуничтожения, как это происходит в мире в настоящее время.
«Ошибкой природы» в простонародье называют рождение ребенка с аномалиями. Уроды по духу проповедовали истребление невинных детей, рожденных с синдромами болезней или телесными отклонениями от нормы: карликов, гермафродитов, сиамских близнецов, альбиносов, новорожденных, страдающих прогерией, аутизмом и т.д. «Прекратить их страдание» – так оправдывали они свою садистскую жестокость, лицемерно апеллируя к благородным гуманным чувствам людей. Является ли более худшей ошибкой природы появление среди людей моральных уродов?! Если да, то следуя их же доктрине, надо ли проповедовать их поголовное истребление?! Нет! По мне, лучше было бы собрать всех их на одном острове в Тихом океане с тем, чтобы, не досаждая человечеству, они могли спорить и грызться, конфликтовать и воевать между собой столько, сколько хотят и могут.
Ну, а если рассуждать серьезно, то следует разобраться в феномене «уродства духа». Корень слова «урод» указывает на роды, при которых, нечто у-у-у-у-у-у-у-у!!! ужасное и удивительное случилось – у-у-у род-ился необычно аномальный ребенок. Уродство духа, очевидно, также есть прирожденное ужасно-удивительное отклонение от здорового духа. Слово «урод», как ни в одном знакомом мне языке, наиболее красочно отражает ужасно-удивительное сочетание в одном человеке непомерной амбиции и высокого самомнения во всевозможных конфигурациях со зловещими намерениями и заурядными, а в редких случаях, незаурядными способностями.
Однако, несмотря на свою редкость, «уродство духа», спрятавшись внутри красивой и привлекательной упаковки, способно заражать практически любого человека, рожденного со здоровым духом, что происходило в истории человечества всегда со спорадическими вспышками массовых «эпидемий» уродства. Но, начиная со французской революции 1789 г. – первой Великой «пандемии уродства духа», охватившей почти всю Европы под привлекательными лозунгами «libertè, égalité, fraternité», уродство духа прочно укоренилось в теле человечества. Люди со здоровым духом негодовали, видя несправедливость, жаждали и требовали свободы и равенства. Но, внимание!: можно ли требовать братства?! К братству можно призывать, но не требовать!
Так, хитроумно завернув в одну обертку требования свободы и равенства с призывом к братству, — «libertè, égalité, fraternité» — нравственные уроды типа Робеспьера, прикрываясь призывами к братству, приобрели возможность насытить свои садистские страсти в казнях своих собратьев на гильотине, утопив Францию в крови. Именно французская революция в дальнейшем вдохновляла не только здоровые и справедливые стремления в человечестве, но и таких зловещих властителей умов, уродов по духу как Наполеон Бонапарт, Карл Маркс и им подобных незаурядных личностей.
После французской революции мир изменился кардинально, поскольку «уродство по духу» стало хронической болезнью человечества. Ее последняя крупная вспышка произошла в Германии в 30-х годах прошлого века под лозунгом „Deutschland Über Alles“, а, теперь, в 20-х годах нынешнего века может также вспыхнуть в России, распространяясь среди массы простых людей в псевдо-патриотической упаковке «Зачем нам мир, если в нем нет России!». Когда в первый раз услышал эту чудовищно-зловещую сентенцию, у меня в памяти сам по себе всплыл образ старого алкоголика из далекого прошлого, орущего о том, чтобы все подохли вместе с ним.
Неужели, наличие моральных уродов среди людей было заложено Творцом намеренно, чтобы человечество, когда-то возникнув, потом исчезло вон из глаз?! Ведь человечество могло бы только радовать и услаждать божий «слух и взор» своими непревзойденными успехами, к примеру, такими, как последние мировые рекорды по прыжкам в высоту – 2,09 м и 2,45 м, установленные, соответственно, в 1987 году болгаркой Стефкой Костадиновой и в 1993 году кубинцем Хавьером Сотомайором, или 14-й струнный квартет (опус 131) Бетховена и мугам «Баяты-Шираз»!
В чем тогда был смысл существования человечества? Неужели, только в создании красоты шедевров Моцарта, Бетховена, Шуберта и величайших достижений других людей в разных областях деятельности лишь с тем, чтобы уроды затем их угробили?! И разве не уроды по духу предали, приговорили и распяли Иисуса Христа?!
Быть может, тогда Творец поместил уродов как ошибку природы среди человечества для его испытания. Устами природы, быть может, Он как бы говорит: «Удастся ли вам преодолеть все неимоверные трудности, создаваемые уродами по духу среди вас, объединившись в одном человечестве, в одном государстве во главе с одним Монархом, то тогда будет жить Надежда и человечество не исчезнет!».
Возможно, тот неизвестный дикарь и первый охотник, который поднял с земли камень и метнул его в свою жертву, и тем самым, положил начало преобразованию Вселенной человечеством, сделал это ради своей матери и сестры, ради своей жены и дочери, и принес свою добычу им. Точно также ради них теперь лучшие мужи человечества призваны проектировать дальнейшее преобразование Вселенной и сделать все возможное и не возможное с тем, чтобы совершилось Чудо – Надежда не умерла никогда!
А покамест вся надежда держится на том, что уродам по духу не удастся уничтожить ни человечества, ни последних оставшихся островков конституционных монархий на Земле, таких, какие еще существуют в Скандинавии, на британских и японских островах. Хотелось бы верить, что им этого не позволят женщины мира, у которых особое, отличное от мужчин, чувство красоты – красоты цветка ради самой красоты.
Каждая женщина наделена Творцом священным правом решать, кому приходить в этот мир, а кому – нет, и потому является наследницей Евы и принцессой мира. В конце концов, от насилия уродов и навязанных им человечеству войн за всю его историю больше и горче всех страдали женщины, которые не могли физически защитить себя. Но сегодня, женщины — уже не те, что были 200 или 100, и даже 50 лет назад. Сегодня, женщины вместе могут заставить мужской мир считаться с их видением будущего человечества.
Возможно, благодаря глобальным движениям женщин за последние годы человечество подошло к распутью и находится на пороге новой эры: продолжать жить в патриархальном мире преимущественно с республиканским устройством государства, дошедшем до грани катастрофы и самоуничтожения, или двигаться, выражаясь фигурально, к монархическому матриархату и матриархальной монархии, где главным образом будут править женщины, а управлять мужчины. Быть может, тогда прекрасному полу во главе с Женщиной-Монархом удастся то, что не удавалось никому до сих пор: прекратить войны на Земле и не допускать их больше никогда. И тогда человечество наконец-то освободится от бессмысленных кровопролитных войн и сможет обратить свой взор на Солнце и звездное небо и начнет проектировать спасение всего живого во Вселенной.
Надеюсь, не столько мои слова, сколько тишина между ними, убедят все больше и больше светлых голов человечества в необходимости начать возводить шаг за шагом пирамидальные структуры будущего Единого Государства Мира, и не по образцу уродливых республик, а прекрасных конституционных монархий.
Только что поймал пристальный и таинственно-устойчивый взгляд Чубадука, ради которого и отнюдь не в последнюю очередь, после долгого перерыва и, кажется, в последний раз, я взялся за перо. И вдруг, словно любопытствуя, он начал смешно поворачивать голову то в одну, то в другую сторону. Кажется, из всех кошачьих пород, себя мини-львами мира больше всех ощущают шотландские вислоухие коты. Но вне всякого сомнения, из всех шотландских вислоухих котов единственным мини-львом мира ощущает себя Миша, он же, Чубадук. Надеюсь, когда-нибудь узнаю, что вызывает у него больше всего любопытство.
Также надеюсь и очень верится, что когда-нибудь, скажем, в 3023 г. Ее Величеству, Королеве мира или же в 33023 г. Ее далекой наследнице на глаза попадут вот эти последние строки, и прочитав их, она улыбнется той неописуемо красивой улыбкой, которой может улыбаться лишь только женщина, и, на миг задумавшись, скажет: «Следующего котенка, который родится в созвездии Андромеды, назовите так: ЧУБАДУК!».

Лондон, 17 – 24 февраля, 2023 г.

***

17:30. 05, марта 2023 г. ББС Радио 3: “Women of the world, take over!” – пение, хрупким девичьим голосом, прозвучало в наушниках, пока я крутил педали велосипеда по пути домой. Так начиналась программа, посвященная мартовскому международному дню женщин. За песней тут же последовали тревожно-трагические и в то же время обнадеживающие ноты сонаты Бетховена для фортепиано (опус 111). Позже, повторно прослушав программу по BBC Sounds, я выяснил, что Линда Херст пела песню неизвестного мне шотландского поэта и певца Ивора Катлера, которую он выпустил еще в 1983 году задолго до начала женских движений в нашем столетии. Вот слова песни:
Women of the world, take over!
Because, if you don’t the world will come to an end.
And we haven’t got long,
Men have had their shot,
And look at where we’ve got!
(Приблизительный перевод: Женщины мира, перенимайте! Потому что, если вы этого не сделаете, миру придет конец. И нам недолго осталось. Мужчины с треском провалили свой шанс, и посмотрите, ну, где мы теперь!).
Слова песни были очень созвучны с пафосом «Чубадука», а потому был рад, что обрел единомышленников и что я не первый и надеюсь не последний, кто призывает женщин мира взять судьбу человечества в свои руки. Возможно, зов Катлера, был одним из источников, питавших ручейки современного движения женщин. Так это или нет, несомненно, что, как говорили китайские мудрецы, «Большая река начинается с маленького ручейка». А потому, еще раз:
Women of the world, take over!